Работая над
  проектом жилого интерьера, дизайнер М. поняла, что для комплектации идеально
  подходит мебель известного итальянского бренда. Да и обстоятельства, казалось
  бы, благоприятствовали: на руках уже есть билет в Милан на летний шопинг, в
  который легко впишется посещение шоурума и «физическое» знакомство с
  коллекциями, а в ближнем круге нашелся выход на консультанта, да и еще и
  русскоязычного – нашего бывшего соотечественника В., который согласен стать проводником
  в крупный миланский мебельный салон на адекватных «договорных» условиях.
  Знакомые М. уже неоднократно пользовались его услугами, выгодно купив ювелирные
  изделия, часы и дизайнерскую шубу.
  
  
  
  М. слетала в Милан даже дважды: познакомилась с В., с его
  помощью посетила шоурум, продумала и сформировала заказ, пару раз откорректировала
  заказ, подписала документы и внесла предоплату в размере 10% (что составило
  около 10 000 евро).
  
  
  
  Прошел месяц после возвращения из второй поездки.  Потом еще месяц. Долгую доставку М. поначалу воспринимала
  философски: сначала Рождественские праздники в Италии, потом затяжные январские
  каникулы и неспешный выход из них в России – все логично и предсказуемо. Но где
  сообщение хотя бы о том, что заказ успешно собран, покинул фабрику и находится
  на пути в Россию? Прошел еще месяц.  В.
  почему-то перестал отвечать на письма. И телефон перманентно был «вне зоны
  доступа».  Пришлось М. выяснять причины
  задержки непосредственно с фабрикой, для чего она позвонила в один из
  российских салонов марки и попросила предоставить информацию о заказе.
  
  – Без проблем! – сказали в салоне.  – Не волнуйтесь, пожалуйста, пришлите данные вашего
  заказа, спецификацию.
  
  –  Нет спецификации, только
  перечень мебели с первой встречи, – расстроилась М.
  
  –  Странно. Когда вы
  оформили заказ в нашем салоне?
  
  – Я оформляла заказ непосредственно в Италии!
  
  – Тогда попробуйте позвонить в российское представительство,
  у них больше возможностей найти ваш заказ.