Работая над проектом жилого интерьера, дизайнер М. поняла, что для комплектации идеально подходит мебель известного итальянского бренда. Да и обстоятельства, казалось бы, благоприятствовали: на руках уже есть билет в Милан на летний шопинг, в который легко впишется посещение шоурума и «физическое» знакомство с коллекциями, а в ближнем круге нашелся выход на консультанта, да и еще и русскоязычного – нашего бывшего соотечественника В., который согласен стать проводником в крупный миланский мебельный салон на адекватных «договорных» условиях. Знакомые М. уже неоднократно пользовались его услугами, выгодно купив ювелирные изделия, часы и дизайнерскую шубу.
М. слетала в Милан даже дважды: познакомилась с В., с его помощью посетила шоурум, продумала и сформировала заказ, пару раз откорректировала заказ, подписала документы и внесла предоплату в размере 10% (что составило около 10 000 евро).
Прошел месяц после возвращения из второй поездки. Потом еще месяц. Долгую доставку М. поначалу воспринимала философски: сначала Рождественские праздники в Италии, потом затяжные январские каникулы и неспешный выход из них в России – все логично и предсказуемо. Но где сообщение хотя бы о том, что заказ успешно собран, покинул фабрику и находится на пути в Россию? Прошел еще месяц. В. почему-то перестал отвечать на письма. И телефон перманентно был «вне зоны доступа». Пришлось М. выяснять причины задержки непосредственно с фабрикой, для чего она позвонила в один из российских салонов марки и попросила предоставить информацию о заказе.
– Без проблем! – сказали в салоне. – Не волнуйтесь, пожалуйста, пришлите данные вашего заказа, спецификацию.
– Нет спецификации, только перечень мебели с первой встречи, – расстроилась М.
– Странно. Когда вы оформили заказ в нашем салоне?
– Я оформляла заказ непосредственно в Италии!
– Тогда попробуйте позвонить в российское представительство, у них больше возможностей найти ваш заказ.