Концепция
Прежде всего, следует отметить, что на русской почве идеи коммунального быта имеют давнюю историю. Мы не будем упоминать крестьянскую общину, поскольку, несмотря на некоторую внешнюю схожесть с различными «коммунальными» проектами, в ее основе лежит совершенно иной принцип. Речь идет не о раскрепощении человека, путем отчуждения его от ежедневной вовлеченности в процесс индивидуального «бытования», но об инструменте выживания, существующем в мире, губительном для одиночек. Именно поэтому в первые годы советской власти мы можем наблюдать стремительное бегство деревенской молодежи в города... в которых стихийно возникали коммуны самого разного толка.
Первые сколько-нибудь массовые попытки реализации такого рода проектов начали осуществляться еще в XIX веке, во многом, инспирированные романом Чернышевского «Что делать?». Показательно, что в ряде случаев такие коммуны становились ареной для возникновения разнообразных комичных ситуаций, связанных с тем, что представления о коллективизме «коммунаров» (как правило, из хороших семей) нередко терпели крах при столкновении с реальностью. Так, например, сбежавшая из родительского дома восторженная барышня с ужасом постигала все прелести работы прачки или кухарки. И уж в любом случае, подобные эксперименты ни в коем случае не одобрялись и, тем более, не поддерживались ни обществом, ни государством.
Первые послереволюционные годы стали своеобразным ренессансом идеи общего быта - так первые дома коммуны стали возникать уже начиная с 1918 года, получив название «Рабочие дома». В 1919 году этот, по началу стихийный, процесс был взят под контроль и возглавлен новой властью. Важно отметить, что таким способом решалось сразу две проблемы: идеологическая и жилищная.
С точки зрения идеологии и в контексте парадигмы «бытие определяет сознание», создание домов-коммун было призвано окончательно вытравить из советского гражданина все начала буржуазного индивидуализма, т.е. иными словами, задача состояла в формировании условий для дегуманизации, для превращения просто человека в человека, обладающего принципиально новым, коммунистическим сознанием. Проект, ни много, ни мало, эволюционистского свойства и по-настоящему глобального размаха!
Однако, были и несколько более приземленные мотивы для подобных социальных опытов: например, жилищный кризис, вызванный резким переделом рынка недвижимости, точнее перераспределением собственности в пользу победившего класса. Не забудем и усилившуюся миграцию из деревни в город и многие другие процессы, объективно способствующие возникновению необходимости поиска новых форм расселения горожан.
Впрочем, «коммунами» такие дома могли считаться лишь номинально, в силу того, то главный принцип - формирование новых общественно-бытовых конструкций оставался нереализованным. Действительно, очень быстро стало очевидно, что старые формы (в первую очередь, архитектурные!) решительным образом не подходят на роль площадок для создания ячеек нового, коллективного быта.
Закономерным образом развернулась дискуссия об архитектурно-планировочных концепциях будущих коммун. Идее города-сада, в рамках которого коммунальный быт был реализован в формате поселка, противостояли комплексные проекты домов, объединяющих в себе, как сугубо жилищные, так и бытовые функции.
В этом контексте, проект М. Гинзбурга являлся, по авторскому определению, во всех отношениях «домом переходного типа». Во-первых, предусматривалось сохранение классической семейной структуры проживания, во-вторых, хотя речь шла о многоквартирном доме, почти вся инфраструктура была вынесена за его пределы в, связанный переходом, отдельный корпус.
